Когда сталкиваешься с произведениями искусства, которые проникают в самую душу, в те ее глубины, в которые можно заглянуть с помощью настоящего искусства, испытываешь чувство, которое греки называли катарсис. Именно к таким произведениям принадлежат работы Евгения Жаворонкова. Можно и нужно говорить о мастерстве художника, о его особенном стиле, энергетике его работ и их принципиальной живописности, и все это заслуживает эпитетов исключительно в превосходной степени. Но это еще не все. Есть в работах художника нечто особенное, от эпитетов и описаний ускользающее, но потрясающее мощным звучанием, в котором отдельными голосами присутствуют все краски мироздания и человеческая культура, начиная с архаических времен и до актуальных тенденций постмодернизма.

Евгений Жаворонков художник евангельской притчи, вечной и современной одновременно. Работы мастера отличает многофигурная многослойность, которая, в многообразии природных и культурных форм, образует пространство, органично включающее в себя сюжет.

Гений мастера нашел достойное воплощение в серии работ на библейские темы, которая стала одной из вершин его творчества. Он создал живописные полотна, синтезируя в них ветхозаветную и новозаветную образность, и добавил к ним современные детали. Здесь нет стилизации или игры со временем, здесь все глубинно и от этого истинно. Эти работы проникнуты необыкновенным напряжением, они проникают в душу, наполняя ее ощущением высокого трагизма. От этих работ невозможно оторваться, их нужно не просто видеть, их нужно пережить. И это переживание – особый дар художника зрителю, в душе которого должна зазвучать симфония мироздания.

Невозможно не сказать об уникальной, неподражаемой и не имеющей аналогов, графике Евгения Жаворонкова, которая потрясает своей утонченностью. В графических листах художника линия, тонкая и изящная, как нить кружевницы, сплетается в целый космос, и обретает свежесть дыхания и философический смысл одновременно. В нее художник вплетает множество образов, где есть сюжетно «главные» персонажи, а есть люди, собаки, лягушки, цветы и птицы, где все переплетается со всем и при этом все значимо, и нет ничего второстепенного. И нечего из этого мира нельзя изъять. Невольно вспоминается метафизическая идея о том, что невозможно изъять одну песчинку, чтобы не вызвать изменений во всех частях небесного целого.

Каждая работа художника, будь то живописное полотно или графический лист, это целый мир, который вырастает из точки или цветового пятна до размеров Вселенной, превращая произведение в сложный текст, в котором реальное переплетается с иррациональным, где есть вечные образы и реалии современности, и все наполнено множеством символов и знаков. Художнику удается услышать музыку сфер, которая передается его руке и отражается в ритме линий и цветовых пятен. Симфония мира существует всегда, даже если она не записана нотными или любыми другими знаками, но далеко не каждому художнику удается ее услышать и тем более записать. Евгений Жаворонков - художник, который обладает этим даром.

В движении тончайших линий рождается мир, от которого невозможно оторваться. Он завораживает, вовлекает внутрь себя, обещая нечто новое и прекрасное. Мы мыслим этой трепетностью линий и ощущаем себя в центре мироздания, в сказке, которая не закончится никогда. Такова магия графических листов серии рисунков «Пушкиниана» Евгения Жаворонкова, выполненных пером и тушью, и сочетающий в себе глубину и легкость, сказочность и повседневность.

Графика художника не имеет аналогов. Он, подобно творцу, начинает рисунок с одной точки, от которой течет и переплетается тонкая, подобно кружеву, линия, создавая мир во всем его многообразии. Его линии подобны нитям, которые еще с античных времен плетут богини судьбы Мойры, и это придает движению пера художника особый сакральный смысл. В созданном им мире есть растения и животные, сказочные персонажи и люди, там есть собаки и лягушки, и, если приглядеться, и мы все, а фантазия переплетается с реальностью. И все это сделано с поистине пушкинской легкостью и грациозностью.

Эта многообразная Вселенная живет в пространстве сказки, которая не начинается, и не заканчивается, а просто существует в мире, вне линейности времени и в мета-пространстве бытия. Метафизическая суть сказки, не как развлечения, а как пищи для ума и понимания глубинных мирооснов, раскрывается в графике художника во всей полноте образности. Не случайно в рисунках «Пушкинианы» практически нет прямых линий, а все они живут и переплетаются подобно кружеву. Отобразить все на одном листе, тонко и глубоко-философски одновременно, делая сказку реальностью, а реальность рассматривая через призму сложных культурных кодов и фантазий, это особый дар художника Евгения Жаворонкова.

Художника интересует не только виртуозность, которая в максимальной степени присуща его работам, но глубина, стоящая за этой виртуозностью и управляющая мыслью и рукой мастера. Именно поэтому он может «забраковать» лист, внешне, казалось бы, столь же качественный, но для него не вполне совершенный.

«Пушкиниана» – это не иллюстрации к произведениям А. Пушкина, хотя здесь представлен образный ряд и поэтика его произведений. Гораздо важнее то, что в графике художника продолжает звучать музыка пушкинских строк. Графика Е. Жаворонкова это сложный и многоплановый текст, который, подобно серьезной литературе, нужно читать долго и вдумчиво, и тогда этот мир постепенно раскрывается в многообразии образов и стоящих за ними смыслов.

Елена Григорьянц,
кандидат философских наук, член АИС