Художественное содержание выставки «Моя “Пиковая дама” в большой моде» передает изобразительными и декоративно-прикладными средствами фантасмагорию пушкинской повести. Основой сюжета выставки служит сидящая в «вольтеровских креслах» фигура старой графини работы Натальи Аксеновой, гармонично взаимодействуя с графическими и живописными картинами этого замечательного художника. И композиция «Зимняя канавка» петербургского художника-декоратора Лады Репиной, которая придает привкус театральности, идущей скорее от оперной традиции «Пиковой дамы».

Вышедшая в свет в апреле 1834 года, во втором томе журнала «Библиотека для чтения», «Пиковая дама» имела большой успех в обществе. Образ старухи, обладательницы мистической тайны трех карт, вызывал совершенно конкретные, недвусмысленные ассоциации, а загадочный эпиграф, предпосланный Пушкиным к повести: «Пиковая дама означает тайную недоброжелательность», да еще со ссылкой на «Новейшую гадательную книгу», подогревал разгоряченное любопытство. Седьмого апреля Пушкин записал в своем дневнике: «Моя «Пиковая дама» в большой моде. Игроки понтируют на тройку, семёрку и туза. При дворе нашли сходство между старой графиней и кн<ягиней> Н<атальей> П<етровной> и, кажется, не сердятся…».

Это «кажется, не сердятся» намекает на то, что при дворе угадали верно. Биограф поэта П. И. Бартенев сообщает, что «Пиковую даму» Пушкин сам читал Нащокину и рассказывал ему, что «главная завязка повести не вымышлена». Старуха графиня – это княгиня Наталья Петровна Голицына, «фрейлина четырех императоров», мать Д. В. Голицына, московского генерал-губернатора, «действительно жившая в Париже в том роде, как описал Пушкин». Внучатый племянник княгини, Сергей Григорьевич Голицын, носивший в петербургских гостиных прозвище «Фирс», рассказывал Пушкину, что «раз он проигрался и пришел к бабке просить денег. Денег она ему не дала, а сказала три карты, назначенные ей в Париже Сен-Жерменем. «Попробуй», – сказала бабушка. Внучек поставил карты и отыгрался. Дальнейшее развитие повести все вымышлено».

Граф Сен-Жермен, от которого графиня получает секрет трёх карт, реальное историческое лицо. Это был один из самых загадочных европейских деятелей XVIII века: оккультист, алхимик, композитор, сердцеед, дипломат при дворе Людовика XV. Настоящее его имя неизвестно (сам он рассказывал, что его отец – трансильванский князь Ференц II Ракоци). Среди его знакомых и соперников были другие знаменитые авантюристы XVIII века – Казанова и Калиостро (первого упоминает в «Пиковой даме» племянник графини Томский; с последним, по мнению Леонида Гроссмана, связан сюжет повести: «о Калиостро рассказывали, что он угадывал выигрышные номера в придворной лотерее»).

«Пиковая дама» прочно вписана в традицию готической прозы, где подобные явления призраков – часть реальности. Образ небогатого инженера Германна, лишающегося разума, возможно соотнести с гофманскими персонажами – студентом Бальтазаром из «Крошки Цахеса» или монахом Медардом из «Эликсиров Сатаны» (романа, в котором по сюжету появляется игра в фараон), или его новеллы «Счастье игрока», где предстает гибельное очарование карточной игры, способной свести с ума.

В «Пиковой даме» показаны две реакции на рассказ Томского о мистике трех карт: «случай» и «сказка». Однако в пушкинской трактовке обе силы действуют в тайном единстве: случай в судьбе Германна связан одновременно и с античным Роком, и с христианским Провидением. Узнав тайну графини, Германн предается бредовым видениям, которые «преследовали его во сне, принимая все возможные виды: тройка цвела перед ним в образе пышного грандифлора, семёрка представлялась готическими воротами, туз огромным пауком».

В представленных на выставке репринтных изданиях «Пиковой дамы», иллюстрируемые выдающимися художниками, смысловые трактовки повести Пушкина предстают в разных ракурсах отображении «судьбы» и «смерти». В вышедшем в 1911 году издании книги с иллюстрациями Александра Николаевича Бенуа, краткая портретная формула игры как судьбы и судьбы как игры сопровождает эпиграф из анонимной переписки на французском языке к четвертой главе: «7 Mai 18**. Homme sans moeurs et sans religion!» («Человек, у которого нет никаких нравственных правил и ничего святого»). Германн – червонный валет с тузом в руке – наверху, и его же поникшая фигурка в смирительной рубашке – внизу. Реалии повести – игральные карты – оказываются здесь двойными портретами, графическими знаками роковой судьбы ее героев.

У Василия Ивановича Шухаева, иллюстрировавшего «Пиковую даму» для французского издания в начале 20-х годов XX столетия, взгляд на пушкинскую повесть был иным. Тема «Пиковой дамы» у него решена не как тема игры с судьбой, а как тема игры со смертью. Его карта со старой графиней брошена поверх, покрывая собой изображение молодой графини, как будто сошедшей с французской гравюры XVIII века. Таким образом, игральная карта не знак судьбы, а зеркальная маска смерти.

Экспонируемые иллюстрации Бенуа оставляют ощущение великолепия интерьерной, театральной живописи, сменяя друг друга, как декорации или интерьеры разных эпох. В сцене в Версале – время и место действия первой иллюстрации, выведенной на суперобложку книги, изображен весь антураж XVIII века: зеленое сукно стола, кружева платьев, высокие парики, свет канделябров, зеркала... И как будто та же композиция в сцене петербургского игорного дома Чекалинского, куда приходит Германн, где стол также покрыт зеленым сукном, но здесь все иное: и интерьер, и обстановка, и персонажи, – художник переносит нас в другой, уже XIX век.

В унисон иллюстрациям Т. В. Шишмаревой, Д. А. Шмаринова, Ю. М. Игнатьева предстают изысканные зарисовки к «Пиковой даме» Владимира Федоровича Алексеева. В них изображены судьбоносные эпизоды графического рассказа: выезд на бал постаревшей и одряхлевшей графини в сопровождении ее воспитанницы Елизаветы Ивановны; одержимый роковой страстью Германн в спальне мёртвой графини; ночной визит призрака; роковой проигрыш у Чекалинского.

После «Пиковой дамы» Пушкина мотивы рока и азартной игры воедино утвердились в «карточных» произведениях М. Ю. Лермонтова в драме «Маскарад» и фантастической повести «Штосс»; в романе «Игрок» Ф. М. Достоевского. И подобно знаменитому мейерхольдовскому спектаклю «Пиковой дамы» 1935 года в балетном спектакле выдающегося французского хореографа Ролана Пёти, поставленного 26 октября 2001 года на сцене Большого театра России, буклет которого представлен в экспозиции музейной выставки.

Л. В. Козмина,
к.ф.н., хранитель музея-усадьбы
Ганнибалов, предков А. С. Пушкина